Элина Фалькенштейн

31 августа 2019

Давний добрый друг нашего сайта Евгений Фалькенштейн прислал ссылку https://www.centropa.org/biography/elina-falkenshtein/. Это сайт CENTROPA с базой данных о еврейских семьях в странах Центральной Европы, куда себя относит и Германия. И все, кто восточнее и южнее: Австрия, Польша, Венгрия, Литва, Балканы, Италия. Представителем Латвии оказалась Элина Фалькенштейн - дочь учителя математики Михаила Фалькова, замечательный, известный в Латвии человек, тоже преподаватель математики, автор многих учебных пособий и участник нашего сайта.

Мы многое знаем об Элине, о ее отце Мих.Фалькове, о ее дяде - выпускнике 1923 года Моисее Боровике. Автобиография Элины, помещенная на сайте CENTROPA, добавляет новые штрихи к их историям и истории нашей школы.

The story of how we left during the evacuation I only know from the memories of my mother and grandmother. That summer we were at the dacha [cottage] in Yurmala with my grandmother. Papa stormed in and cried, ‘Anna Abramovna! War!’ My grandmother sewed backpacks for me and my brother...

Историю нашей эвакуации я знаю только из воспоминаний моей мамы и бабушки. В то лето мы были на даче в Юрмале с моей бабушкой. Папа вбежал с криком “Анна Абрамовна! ”Война!

Бабушка сшила мне и брату сумки за спину и на шею,где мы спрятали маленькие пакеты с нашими документами. Я помню,что я взяла с собой халат, который пережил войну и вместе с нами вернулся в Ригу. И когда эшелоны обгоняли нас во время бомбежек, моя бабушка накрывала меня и брата этим халатом, для того, чтобы, как я думала, спасти нас. Но потом, когда я выросла, я поняла, что она накрывала нас, чтобы мы ничего не видели.

ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

Когда началась война, папа, возможно, ожидал, что кто-нибудь придет за ним. Но в Риге в нашем дворе жил капитан или майор, его сын дружил с моим братом. Он вбежал к нам с криком “Идите сюда!”. Забросил нас в грузовик и доставил нас в неизвестное место. Затем я помню, как мы с папой шли, и он держал меня за руку. Мы шли пешком по направлению к Себежу (город на границе с Россией) в то время как много людей проходили мимо нас в противоположном направлении, говоря нам, что за ними немцы и мы должны идти в Ригу. Бабушка сказала: ”Мы будем двигаться вперед”. О тех, кто вернулся в Ригу, ничего не было известно.

Что касается религиозных взглядов отца, он был светский человек. Но он все знал и все понимал. Когда мы вернулись из эвакуации из г.Тавда Свердловской области, он посадил меня к себе на колени и рассказал о еврейских праздниках, традиции и истории. Это были для меня своеобразные папины сказки.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Самым интересным было папино обучение меня читать и писать на идиш. Я не могла, конечно,знать слова, но писать на идиш я могла.

И позднее, когда пришло время учить еврейский язык, все были удивлены, как мне это легко давалось. Я даже не путала буквы. В 1948 году папа принес домой большую детскую книгу Льва Квитко, в которой для каждого слова было стихотворение на идиш. Конечно, сейчас я все меньше и меньше говорю на идиш, но я понимаю песни. У меня просто нет времени учить и поддерживать язык. Это факт, что даже сегодня в еврейских школах, где я работаю, отсутствует учитель идиш. Но когда в 1980-х годах все изменилось, когда все стало возможным, тогда, оказалось, что я была готова к этому, потому что я уже много знала. Папа просто рассказал мне обо всем без религиозной направленности.

После войны, когда мы жили в Риге, наша семья не соблюдала религиозные традиции. Влияло ли на нас Советское правительство? Нет, не влияло. Это было просто потому, что мои родители были интеллигентные, образованные люди, демократически настроенные. Они были погружены в еврейскую культуру. Часто наш дом был полон интересными людьми. Такие встречи у нас происходили даже до войны.

Когда в начале 1950-х началась «борьба с космополитизмом» и так называемое «Дело врачей», отец был вынужден уйти с работы. Его, по-видимому, попросили уйти. К этому времени папа был во главе большого сообщества. Он разочаровался в коммунистической партии. В те дни в одной из комнат нашей большой 7-комнатной довоенной квартиры была печь, в которой мы сожгли все 30 томов произведений Шимона Дубнова. Я все ещё вижу маму или папу, но не помню, кто бросал книги в печь. Переплет этого издания был белого цвета и кто-то срезал заглавие и имя автора на случай прихода НКВД.

У нас было очень много книг на русском, идише и иврите.

После того, как волна "дела врачей” схлынула, папа работал в министерстве, а затем в 1955 году в Елгаве на заводе лесоматериалов. Был там ведущим инженером. Он вышел на пенсию на полгода раньше положенного, из-за проблем с сердцем. Кажется, это был 1959 год, когда я закончила университет. В общем, Фальковы славятся своим больным сердцем.

У моей бабушки Ханны Абрамовны было трое детей – Митя, Моисей и моя мама - Дина. Моисей был скорняком, до войны он закончил Рижскую еврейскую школу. Его жена была из состоятельной еврейской семьи. Когда началась война, они были направлены в пересылочный лагерь и он так больше не увидел свою жену. Он прошел через большое количество лагерей. И не любил об этом рассказывать. Когда вышел первый фильм об Auschwitz, он не хотел его смотреть. В конце концов он пошел посмотрел и сказал, что это пародия на тот ужас, который они пережили. Дядя Моисей был образованным человеком или, точнее, самообразованным человеком. Другой брат мамы, Яша, уехал искать свое счастье в Бразилию.

Перевела с английского Наталия Ильинская